Инициировав очередную акцию, направленную против собственных граждан, националисты вызвали обратную реакцию, которая выражается в активизации политиков и общественных деятелей, защищающих права русскоязычного населения. В итоге Верховная Рада дошла до рассмотрения законопроектов, направленных на защиту языковых прав жителей Украины.

К спорам присоединился и президент страны. При этом Ющенко и его команда в водовороте страстей, похоже, не заметили, что

президент своими заявлениями дал прекрасные козыри оппонентам и самолично создал юридические предпосылки для собственного импичмента.

Политика современной украинизации, начатая еще в 1989 г. принятием закона «О языках», затронула фактически все публичные сферы. Если не считать стихийного сопротивления граждан, отстаивающих свои элементарные языковые права, в начале 90-х власть не испытывала особых проблем с украинизацией, скажем, театров, полностью зависевших тогда от госдотаций, или школ, о зависимости которых от Минобразования даже говорить не приходится. Одно время было тяжелее с негосударственным телевидением, которое худо ли, бедно ли, но изначально функционировало на коммерческой основе. Однако власть нашла для этого эффективный метод борьбы, поставив украинские телекомпании в зависимость от того, выдаст им Нацсовет частоты, продлит лицензию или нет.

Киноиндустрию в 90-е никто трогать не стал, поскольку таковая попросту не существовала. Народ перестал ходить в кино, кинотеатры превратились в казино или пришли в запустение. Соответственно — украинизировать было нечего. Государство забыло об отечественном кинобизнесе, что стало в итоге благом для последнего. Именно невмешательство государства в эту сферу деятельности и привело к бурному расцвету киноиндустрии. В отличие от «опекаемых» нашими чиновниками отраслей культуры, кино смогло стать бизнесом, что видно по открываемым каждый год в крупных городах Украины кинотеатрам и по росту официальной прибыли кинодистрибьюторов. Правда, в сфере производства собственного качественного кино мы продвинулись мало. Данную отрасль как раз чиновники не выпустили из-под своей опеки. Единственный прорыв на этом фронте в виде вручения «Золотой пальмовой ветви» Каннского кинофестиваля украинцу Игорю Стрембицкому за короткометражный фильм был достигнут, по признанию самого автора, именно потому, что государство не вмешивалось в его деятельность, ограничившись выдачей ему обрезки бракованной советской кинопленки «Свема». Вернувшись весной 2005 г. с триумфом из Канн, кинорежиссер заявил: «Пожеланий к правительству у меня нет. Хорошо бы, если б оно просто не мешало работать...»

К сожалению, попирая все нормы законов, 16 января 2006 г. «оранжевый» Кабмин в лице тогдашнего вице-премьера В. Кириленко принял антирыночное постановление об украинизации киноэфира, которое обязывало отечественные кинотеатры уже с 1 июля 2007 г. показывать не менее 70% фильмов на украинском языке. Необоснованность данного решения, его антидемократичность и незаконность доказана Апелляционным судом г. Киева. Решением от 17 октября 2006 г. он признал это постановление не соответствующим законам. Поскольку никто в установленные сроки не внес протест на данное решение суда, оно вступило в силу и обжалованию не подлежит.

Добровольно-принудительный меморандум

Казалось бы, проблема решена. Но некоторые чиновники от кино как все истинные «нормальные герои» решили пойти в обход — и закона, и здравого смысла, и собственных полномочий. Для этого они выбрали метод, обкатанный ранее на прирученных телеканалах, — «добровольно-принудительный» меморандум (от 11 января 2007 г.) о сотрудничестве между Министерством культуры и кинодистрибьюторами.

Согласно этому документу уже с 1 февраля установлена 50-процентная квота украиноязычных фильмов. Квота установлена до конца этого года, что подразумевает ее пересмотр (уж наверняка не в сторону уменьшения, о чем недавно сказал Президент Украины) с 1 января 2008 г. Но на прокат детских фильмов и мультфильмов с 1 февраля установлена 100-процентная квота украинского языка. То есть русскоязычных детей Украины с подачи правительства уже сейчас лишили права смотреть мультики на родном для себя языке. Те, кто инициировал подписание данного документа, с пеной у рта доказывают, что он был делом сугубо добровольным, что никто не принуждал кинодистрибьюторов подписывать эту бумагу. Особенно на этом настаивает главная движущая сила незаконной украинизации киноэфира — глава Госслужбы кинематографии (далее — Госкино) Анна Чмиль.

К кино эта женщина имеет довольно опосредованное отношение. Просто, всю свою сознательную жизнь она посвятила комсомольско-партийной карьере, которая началась еще в 1971 г. (Анне Павловне тогда был всего 21 год). Так случилось, что перестройка застала Анну Чмиль, перебрасывавшуюся от райкома к горкому, в должности секретаря парткома Киевской студии научно-популярных фильмов. Так родился сначала кандидат наук, специализировавшийся на «моральных основах социалистического образа жизни» (тема ее диссертации), а потом и «профессор кафедры кинорежиссуры».

Как и многие партийные чиновники, с распадом Союза Анна Чмиль легко приняла новые правила игры — делать все, что делали и при СССР, только сменив компартийную риторику на «національно свідому».

Я недавно имел честь общаться с г-жой Чмиль в эфире УТ-1, где она во всеуслышание повторила тезис о том, что вышеназванный меморандум «подписывался не под давлением.., а на добровольных началах». По ее словам, решение о фактическом запрете русского языка мультфильмов и детских фильмов — это, конечно же, инициатива снизу: «Что касается детского кино, то, поверьте мне, это было желание дистрибьюторов и демонстраторов и директоров кинотеатров». Неужели большинство кинодистрибьюторов Украины (а по словам Чмиль, меморандум подписали поставщики примерно 90% кинопродукции) настолько не любят русскоязычных детишек своей страны, что решили инициировать подобную ограничительную меру? О «добровольности» их шага можно судить по неприкрытым угрозам г-жи Чмиль в отношении тех, кто откажется украинизировать киноэфир: «Если будет бойкотироваться законодательная база, реализация законодательной базы, если будет в ультимативной форме производиться этот бойкот, то у нас есть соответственно закону об административном правонарушении, у нас тоже есть санкции, связанные с нарушениями в реализации законов» («5-й канал»). В эфире УТ-1 глава Госкино доказывала: «Безусловно, меморандум — это добровольная вещь. Но мы можем заставить (кинодистрибьюторов. — Авт.). Есть закон «О кинематографии», есть 14-я статья этого закона... На сегодняшний день есть вся законодательная база, связанная с тем, чтобы 100-процентно дублировать, озвучивать или субтитровать».

Да, очень «добровольный» меморандум.

Ложные посылы порождают ложь

«Убежден, это решение будет пересмотрено, потому что оно не отвечает национальным целям», — заявил на днях президент страны о решении Апелляционного суда Киева, отменившего незаконные языковые квоты. Кампания, развернутая вокруг украинизации киноэфира, заведомо ведется под ложным предлогом служения неким «национальным интересам», «национальным целям» и т. д. А потому сопровождается морем откровенных инсинуаций. Первая из них связана с юридическим основанием внедрения украинизации киноэфира. Г-жа Чмиль и иже с ней повторяют тезис о том, что якобы 14-я статья закона «О кинематографии» требует стопроцентного дублирования всего киноэфира. На самом деле ничего подобного в означенном законе нет! Наши националистически настроенные сограждане просто пытаются выдать желаемое за действительное.

Они цитируют лишь первую часть предложения этой статьи: «Иностранные фильмы перед распространением в Украине в обязательном порядке должны быть дублированы или озвучены или субтитрованы на государственный язык». Все. На этом Чмиль ставит точку, «упуская» часть предложения после запятой: «...они также могут быть дублированы или озвучены или субтитрованы языками национальных меньшинств».

Но, позвольте, если все иностранные фильмы в кинопрокате должны идти только на украинском, о чем, по заявлениям главы Госкино, свидетельствует 14-я статья закона, то как же часть из них может одновременно идти на «языках меньшинств», к каковым у нас относится и русский? Однако логика в этом есть. И о ней г-жа Чмиль прекрасно осведомлена. Уж ей-то известно, что данный закон в 3-й ст. четко разделяет понятия «фильм» и «фильмокопия». К фильмам относится продукт творчества как таковой, а фильмокопия — это именно единичная копия фильма, демонстрируемого в данный момент в кинотеатрах.

Г-жа Чмиль прекрасно осознает эту разницу. Именно поэтому и в меморандуме, и в комментариях главы Госкино фигурирует слово «фильмокопия». Но ни один закон у нас пока, к счастью, не требует полного дублирования всех фильмокопий на украинский язык. Мало того, ст. 14-я как раз четко указывает, что мы можем смотреть фильмы и на языках меньшинств — будь то русский, венгерский, татарский языки. В одиозном требовании меморандума, запрещающем нашим детям смотреть мультфильмы на русском языке, четко записано: «Фильмы иностранного производства для детской аудитории с 1 февраля дублировать (озвучивать или субтитровать) на украинский язык и до 31.12.2007 г. довести до 100% фильмокопий». Заметьте, как подменяется понятие закона! В законе сказано, что все фильмы (без исключения) могут дублироваться на иные языки. Но «добровольный» меморандум лишает нас такого права.

Может, Чмиль и ее сподвижники перепутали понятия по недосмотру? Уверяю вас, нет. Один из главных украинизаторов нашего кино дистрибьютор Богдан Батрух, с которым глава Госкино появляется на разных мероприятиях, посвященных украинизации, еще в феврале 2006 г. признавал, что в законе есть четкая норма: «фильм может дублироваться на украинский язык или на язык одной из этнических групп, проживающих в Украине». Однако сейчас на публике и Чмиль, и Батрух постоянно говорят о 14-й статье, видимо, надеясь на то, что журналисты поленятся проверить это. Отчасти они правы — многие журналисты и даже государственные деятели слепо дублируют подобные заявления. Так, на это несуществующее требование ссылался Президент Украины в своем обращении к премьер-министру.

Еще дальше идут журналисты «Зеркала недели», которые в одном из последних номеров еще более категорично расширили «законодательное поле» украинизации: «Конституция, и Закон «О кинематографии»... определяют: дублирование и демонстрация фильмов должны происходить на украинском».

Конституция?! Неужто журналисты нашли где-то такие нормы? Но я не удивляюсь. Ведь в споре со мной Богдан Батрух, когда я его поймал на первой неправде (по поводу пресловутой 14-й статьи), сразу перевел стрелки на Основной Закон: «Вы забываете, там (в законе «О кинематографии». — Авт.) есть еще 7-я и 8-я статья, которая говорит, то же что Конституция Украины и 10-я статья Конституции. Украинский является языком, который употребляется в кинематографии».

В законе «О кинематографии» (правда, в 6-й ст.) действительно есть четкая ссылка на Основной Закон: «Использование языков в области кинематографии совершается соответственно статье 10 Конституции Украины». Беда только в том, что когда я показал господину Батруху наш Основной Закон и процитировал ст. 10, гарантирующую «свободное развитие, использование и защиту русского, других языков национальных меньшинств», а заодно и ст. 24, запрещающую любые «привилегии и ограничения» по языковому признаку, он не знал, что ответить.

Польский украинизатор

К слову, сам Богдан Батрух по-украински говорит с большим напряжением и акцентом. Во всяком случае — вице-премьера Дмитрия Табачника назвал «депьюти прайм-министром». О географическом происхождении г-на Батруха говорят всякое. Но дабы не быть обвиненными в чем-то, сошлемся на свежий номер англоязычной газеты Kyiv Post, заявившей, что Батрух — «выходец из Польши».

Не вдаваясь в подробности его бизнеса, скажем, что с некоторых пор он глава компании B&H Film Distribution, одного из солидных кинодистибьюторов украинского рынка. Его гиперактивную украинизаторскую позицию многие объясняют личной бизнес-заинтересованностью. Честно скажу, не вижу ничего плохого, когда иностранный бизнесмен пытается продвинуть свой бизнес. Это не преступление. Если бы только он не использовал при этом откровенную неправду и... наших госчиновников.

Из ответов Анны Чмиль на недавней веб-конференции на сайте «Обозреватель» сложилось впечатление, что у нас нет других дистрибьюторов, кроме компании Батруха. Поневоле возникнет вопрос: а с чего бы это чиновница столь активно поддерживает одного из участников рынка? Аргументы Чмиль и Батруха также идентичны.

Но при этом глава Госкино «милостиво» позволяет делать исключения. «На сегодняшний день, — заявила Анна Чмиль в эфире УТ-1, — мы достигли договоренности с дистрибьюторами, связанной с тем, что, учитывая то, что фильмы российского производства, которые производятся на русском языке, в украинском прокате не будут дублироваться, озвучиваться или субтитроваться... Так называемое артхаусное кино... — оно тоже будет демонстрироваться на языке оригинала». Примерно то же авторы «добровольного» меморандума заложили в его текст — «соизволение» продвигать к зрителю артхаусное кино с ограниченным количеством фильмокопий «в русскоязычном варианте и фильмов российского производства в соответствии со зрительским спросом».

Любопытно, не правда ли? Получается, чиновники сначала убеждают нас, что не дублированные на украинский язык фильмы — это грубейшее нарушение закона. А потом сами же подмахивают документ, в котором устанавливают себе право нарушать данный закон в исключительных случаях? Неужели не боятся наши «законопослушные» чиновники столь грубейшего нарушения? Уверен, что нет. В первую очередь потому, что прекрасно понимают: никакого нарушения закона тут нет. А, стало быть, лукавят, уверяя нас в обратном.

«Народ уже выбрал»

Лукавство украинизаторов ярко проявляется при манипуляции цифрами и статистикой. Непонятно, зачем это им нужно, но Чмиль, Батрух, а за ними почти все украинские СМИ твердят, что сборы от «удачно озвученных» украинских версий фильмов чуть ли не на порядок больше от их русскоязычных версий.

«Я хочу привести вам статистику, — заявил мне Богдан Батрух. — И хочу сказать, что народ уже выбрал... Если мы имеем 50% копий на русском языке и 50% на украинском языке, народ выбирает — 70% — выбирает украинский язык и 30% — русский язык» (стилистику борца за украинский язык сохраняю полностью). Как по мне, так это больше аргумент в пользу полного невмешательства государства в языковую политику кинотеатров. Если зритель все равно выбирает украинский язык, то почему они так боятся русского?

Не разумнее ли позволить директорам кинотеатров самим ставить в прокат более кассовые украинские фильмы — и нет никаких проблем! Так, например, Батрух уверяет, что даже половина зрителей русскоязычных юга и востока Украины предпочли украинские варианты («Тачки» и «Пиратов Карибского моря»: «Мы показывали в Донецке фильм в кинотеатре Шевченко — пусть меня директор подтвердит. И фильм «Тачки» шел по-русски и по-украински. В одном зале на русском языке, в другом — на украинском. И результаты были примерно 50 на 50 в Донецке!»

Впечатляет. Я просто порадовался за плюралистичный подход моего родного Донбасса к языковой проблеме. Одного только г-н Батрух не учел: я ведь сам из Донецка, директора названного им кинотеатра превосходно знаю много лет. А потому — в отличие от «доверчивых» журналистов — не поленился воспользоваться советом «пусть меня директор подтвердит». Когда я дал послушать Анатолию Тесле, директору кинотеатра, аудиозапись слов Батруха, Анатолий только рассмеялся. И рассказал о несколько иной ситуации с «Тачками». По его словам, кинотеатр решился пойти на эксперимент и запустил один сеанс мультфильма в день на украинском языке (при наличии нескольких на русском).

«Прямо скажем, ажиотажа или очередей на этот сеанс не было», — честно признался Тесля. В первый день, когда на русской версии мультика был аншлаг, украинские «Тачки» посмотрели аж 30 дончан. Во второй день — 5, в третий — 3. Затем, ввиду отсутствия зрителей, сеанс пришлось отменить. Итого на миллионный русскоязычный город нашлось 38 желающих посмотреть «удачно дублированный» мультик на украинском языке. Во всяком случае в кинотеатре Шевченко — а ведь именно на него г-н Батрух ссылался как на удачный пример.

К сожалению, большинство кинодистрибьюторов и директоров кинотеатров не позволяют публиковать данные о посещаемости, ссылаясь на коммерческую тайну. Но по моей просьбе несколько одесских любителей кино отмониторили посещаемость другой «удачной» картины — «Пиратов» — в кинотеатре «Золотой Дюк» в их родном городе. Там фильм шел в двух языковых версиях практически с одинаковым временем сеансов.

В премьерный сеанс, 13 июля, в 10.30 на русскую версию фильма пришли более 160 человек, украинский сеанс в 11.40 пришлось отменить из-за полного отсутствия зрителей. Вечером того же дня на русскоязычные сеансы (18.00 и 19.30) был практически аншлаг (до 400 зрителей), на украинский (18.45) пришло 15 человек. Но это был будний день — может, еще не показатель. В субботу, 15 июля, эксперимент повторили. На русскоязычные сеансы (18.00 и 19.30) вновь были аншлаги, на украинский (18.45) пришло ровно 10 человек. 19 июля на русскоязычный сеанс (19.00) явилось более 200 человек, на украинский (18.55) сеанс пришлось отменить из-за того, что никто не купил ни одного билета. Побеседовав с дистрибьюторами и директорами кинотеатров Донецка, Одессы, Харькова, я понял, что эти цифры — показатель для всего юго-востока Украины. И это мы не говорим о Крыме! И речь идет об «удачных» версиях, а не о некачественных переводах или титрах вроде того, что я недавно увидел по телевизору (когда герой увидел Папу Римского и воскликнул на русском языке: «Смотри, Папа!», украинские титры радостно провозгласили: «Дивись, батько!»).

Я хотел бы заявить: я категорический сторонник дублирования всех фильмов (само собой, не фильмокопий) на украинский язык. Считаю, что тернопольский студент, волею судьбы оказавшийся в вузе Харькова или Донецка, имеет полное право на то, чтобы посмотреть фильм на своем родном языке, даже если один-два сеанса в неделю будут не самыми прибыльными для кинотеатра. Но я не могу понять и принять, почему, на каком основании чиновники, содержащиеся за счет налогоплательщиков (в том числе и русскоязычных), вступают в сговор с субъектами предпринимательской деятельности, называют этот сговор «Меморандумом» и ограничивают конституционное право моего ребенка смотреть мультфильмы на его родном языке! То есть лишают даже теоретического права, заявляя о 100-процентном дублировании детской кинопродукции исключительно на украинский.

Когда я попросил г-жу Чмиль в эфире программы «Український вимір» сказать прямо в камеру, в глаза зрителям, сколько же иностранных мультфильмов на русском языке будет демонстрироваться в кинотеатрах, она не решилась это сделать. Только все повторяла: «100% на украинском». Произнести вслух «0% на русском» она не смогла — ведь это расходилось с ее фразой: «Никто ничего не запрещает».

И тут мы переходим к самой неудобной теме — роли правительства в подобном произволе некоторых госчиновников, вводящих по своему усмотрению языковые квоты на кинопродукцию, грубо попирающие языковые права массы граждан Украины. Ведь означенный меморандум подписан министром культуры Юрием Богуцким. Анна Чмиль — в прямом подчинении и министра, и вице-премьера Дмитрия Табачника. Неужели ее позиция — это позиция Кабмина? Судя по заявлениям и премьера, и вице-премьеров, — не похоже.

Тогда почему правительственной чиновнице позволительно так себя вести? Дабы продемонстрировать «языковую толерантность» г-жи Чмиль, приведу ее ответ во время веб-конференции. Один читатель грубо, извините за выражение, «наехал» на другого со словами: «Твое место в сортире, а там все дубляжи на русском!» И этот грубейший пассаж получил одобрение у чиновницы Анны Чмиль, изрекшей: «Поддерживаю!» Каково отношение госслужащей к языку, который она причисляет к языку нацменьшинств!

Это ли не оскорбление носителей языка! Почему правительство до сих пор не дает оценку ее действиям, бесконечным заявлениям и угрозам, явно превышающим полномочия главы Госкино? Я внимательно изучил Положение «О Государственной службе кинематографии», на основании которого и работает вся госструктура, возглавляемая Анной Чмиль. Там черным по белому написано, что Госкино является структурным подразделением Минкульта, то есть правительства.

Там нет ни слова об участии Госкино или кого-то из его чиновников в определении языковой политики кинодистрибьюторов, кинотеатров и т. д. И уж, конечно, там нет ни слова о праве главы данной службы применять какие-либо санкции (хоть административные, хоть моральные) к операторам рынка. Ст. 9. п. 4 данного положения определяет лишь одно право г-жи Чмиль на какие-либо санкции: «привлекает к дисциплинарной ответственности руководителей структурных подразделений и других работников Госкино, кроме заместителей председателя». То есть даже своих замов Анна Чмиль не имеет права наказать, не говоря уж о кинодистрибьюторах, которым она грозит некими санкциями за якобы невыполнение закона.

Почему же никто из ее прямых начальников не укажет ей на явное превышение полномочий? Почему правительство не дает правовую оценку «добровольно-принудительному» меморандуму, подписанному Юрием Богуцким? За нашими спинами под эгидой органа власти, каковым является Минкульт, субъекты предпринимательской деятельности договариваются о незаконных правилах игры на рынке, ограничивая при этом элементарные права граждан. Во всем мире такими случаями занимаются Антимонопольные комитеты. Ст. 6

п. 7 закона Украины «О защите экономической конкуренции» гласит, что к «антиконкурентным согласованным действиям», запрещенным законом, относится «составление договоров при условии принятия другими субъектами хозяйствования дополнительных обязательств». А ст. 15 п.3 гласит: «Совершение антиконкурентных действий органов власти... запрещается и влечет за собой ответственность согласно закону». Может, пора бы и ответить?

«Езжайте в Россию смотреть фильмы на русском языке»

Но перещеголял всех Президент Украины. Он изначально озаботился проблемами украинизации киноэфира, создал комиссию при себе по этому поводу, писал письма премьер-министру, лично сводил детей в «Кинопалац», дабы посмотреть на украинском языке трогательный детский фильм.

Искренне одобряю стремление президента показывать своим детям мультики и фильмы на том языке, который он выбрал для них в качестве родного. Пусть это будет даже «Паутина Шарлотты», а не «Как казаки в футбол играли» — не суть важно. Но я не могу понять, почему президент считает, что тысячи детишек его страны должны быть лишены такого права! Почему он поддерживает идею 100-процентного дублирования мультфильмов на государственный язык?

Да все потому же: на языковом вопросе украинские «национал-демократы» сразу отбрасывают слова о демократии и становятся элементарными националистами. На том же эфире УТ-1 я имел дискуссию по данному вопросу с неким г-ном, которого ведущая называла «сказочником Сашком Лирныком». Сам он на одном из сайтов сравнительно недавно (осенью 2006 г.) представлялся инженером по эксплуатации «Арена-сити» Сашком Власюком, но я уж, чтобы никого не запутывать, буду называть его так же, как и ведущая передачи: во всяком случае он откликался именно на это имя.

Начал передачу г-н «сказочник» очень по-европейски, заявив, что его выбор украинского кинопродукта — это вопрос элементарных демократических прав человека. «Я не просто игнорирую (фильмы на русском языке. — Авт.), я призываю и других игнорировать, — заявил он. — Потому что нарушается мое законное право как гражданина Украины получать информацию на своем родном языке».

Я полностью согласился с этим тезисом. Но когда речь зашла о таких же законных правах такого же гражданина Украины на получение такой же информации на его родном, но уже русском языке, демократ в моем оппоненте куда-то испарился. Я ему говорю, что моему ребенку государство запрещает смотреть фильмы на родном языке. Следует бодрый ответ Лирныка: «И очень хорошо. Это мое государство». А мне казалось — и мое тоже.

Таким же демократом проявил себя и президент. Он так обставил свое появление в «Кинопалаце», что сбил с толку даже маститых журналистов. Наслушавшись речей главы нашей державы, украинская служба Би-би-си даже перепутала, в честь какого праздника сие мероприятие состоялось, и написала: «По случаю отмечаемого сегодня Международного дня украинского языка Президент большое внимание уделил языковому вопросу».

А что удивительного, если в Международный день родного языка глава государства почему-то забыл о том, что родным языком для значительной части его страны является русский. Вообще в последнее время я заметил, что понятие «родной язык» наши СМИ используют только в отношении украинского. Недавно, например, на «5-м канале», говоря о том «круглом столе», где Огрызко отказался говорить с российской делегацией по-русски, журналистка заявила: «На этом мероприятии только пан Огрызко выступал на родном языке». Странно, а мне казалось, что я и представители российской делегации, например, тоже выступали на своем родном языке.

Повод для импичмента создан

Излишне сейчас анализировать все высказывания г-на Ющенко по языковому вопросу, сделанные им по случаю упомянутого международного дня. Он наговорил много, забыв, очевидно, что у нас есть закон, регламентирующий статус регионального языка. Да и саму Хартию, ставшую для нас законом после ее ратификации. Причем он имеет приоритет даже перед национальным законодательством! Судя по распечатке голосования за закон «О ратификации Европейской Хартии о региональных языках», Виктор Ющенко был тогда в зале ВР. Правда, участия в голосовании не принял.

Жаль, что президентские помощники и советники, судя по всему, так увлеклись уличными акциями и раскруткой «Народной самообороны», что уже некому было и советовать президенту. Иначе нашелся бы кто-нибудь, дабы отговорить главу государства от более серьезных заявлений, граничащих с нарушением законов.

Виктор Ющенко в начале своей президентской карьеры допускал явное вмешательство в работу независимых правоохранительных органов. Наверное, все помнят скандал, который вызвало его заявление 1 марта 2005 г. о том, что «дело Гонгадзе» раскрыто, и президент поручил Генпрокурору быстрее передать это дело в суд. Журналисты тогда пожурили Ющенко за его незнание элементарных основ правосудия, но списали на неопытность «народного президента» — все-таки он таковым был на тот момент всего несколько недель, которые в основном посвятил триумфальным вояжам за рубеж.

Но то, что прощалось президенту на революционной волне, непростительно сейчас, когда глава государства прекрасно понимает, где находится грань дозволенного, за которой следует уже должностное преступление. Находясь в кинотеатре и делясь своими впечатлениями о «Паутине Шарлотты», Ющенко допустил неприемлемое для президента высказывание о том, что он дал поручение Генпрокурору опротестовать решение Апелляционного суда г. Киева по поводу дублирования фильмов.

Вот дословная цитата с сайта «Нашей Украины»: «Президент Виктор Ющенко поручил Генпрокурору Александру Медведько обжаловать решение суда об отмене решения относительно обязательного дублирования части иностранных фильмов на украинский язык».

Как это «обжаловать»?! А если решение Апелляционного суда принято в рамках закона? Президент не допускает подобного варианта? Как же можно поручать Генпрокурору (не подчиняющемуся, кстати, президенту страны) опротестовывать решения судов, если на то нет законных оснований?

Допустим, Ющенко в тот день оговорился. Но через несколько дней в газете «Україна молода» появляется его интервью, в котором он повторяет фактически то же самое: «Я дал поручение Генпрокурору внести протест».

Это уже не оговорка (все знают, как заранее вычитываются и согласовываются печатные интервью президентов). Это откровенное давление со стороны первого лица государства на суд и прокуратуру. Я уж не говорю о том, что сроки опротестования судебного решения давно вышли — в нашей стране эти сроки являются, к сожалению, условными.

Но президент уже решил для себя, что постановление суда незаконно (нельзя же опротестовать законное решение!), уже поделился этим со всем миром, уже определил за Генпрокуратуру ее действия и дал ей указание по этому поводу. В какой еще демократической стране такое возможно? А ведь у нас есть ст. 7 закона «О прокуратуре», которая четко гласит: «Вмешательство органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц... в деятельность прокуратуры... запрещается. Влияние в любой форме на работника прокуратуры с целью... добиться принятия неправомерного решения влечет за собой ответственность, предусмотренную законом. Обращение представителей власти, других должностных лиц к прокурору по поводу конкретных дел и материалов... не могут содержать каких-либо указаний или требований по поводу результатов их решения».

Как видим, президент грубо нарушил эту статью, вмешавшись в деятельность Генпрокуратуры, указав ей на конкретное дело и потребовав от нее принятия конкретного решения.

В любой стране мира незаконное вмешательство высшего чиновника в деятельность независимого судебного или правоохранительного органа является одним из самых тяжких должностных преступлений. Ст. 111 Конституции Украины предусматривает в случае нарушения президентом закона его ответственность в виде импичмента: «Президент Украины может быть отстранен с поста Верховной Радой Украины в порядке импичмента в случае совершения им государственной измены или другого преступления».

Конечно, оценивать слова главы державы — это дело юристов и законодателей, а не мое.

Но мое, как и любого гражданина Украины, дело — отстаивать свои демократические права. Права на родной язык, на защиту от своеволия чиновников, на счастье для своих детей. В конце концов все чиновники любого уровня (от президента и главы Госкино до клерка местной администрации) должны понять, что в нашей стране нет людей второго сорта, которых можно по собственной прихоти лишить этих прав, загнать в какие-то резервации или запасаться пиратскими DVD, как нам советует Сашко Лирнык и к чему толкает Анна Чмиль.

Националисты (какую бы должность они ни занимали) должны осознать: любое действие рано или поздно рождает противодействие. И если нахрапистое наступление на язык, который родным считает треть населения страны, не прекратится, терпение носителей этого языка иссякнет.

© «Центр "Правова держава"». При использовании материалов ссылка на сайт обязательна.